Девятая рота

Девятая рота…

Холодным безжизненным светом искрились на солнце заснеженные отроги хребта Джадранский. В цепи остроконечных вершин выделялась господствующая безымянная высота с крутыми, обрывистыми склонами, заросшими кедром и карагачем. На коричневом поле рабочей карты высота была обозначена отметкой 3234 и обведена тремя красными скобами. Каждая скоба — взвод. Командир полка гвардии подполковник Востротин (недавно ему присвоено звание полковника) пристально всматривается в горные цепи, грохотавшие перекатами взрывов: начался очередной обстрел высоты душманами. На ней после яростного ночного броска закрепилась девятая рота. Даже при самом беглом взгляде на карту было ясно: рота защищает дорогу Гардез – Хост на самом важном направлении, местность отсюда просматривается на десятки километров. Ясно было и другое — мятежники вряд ли смирятся с потерей господствующей высоты, пойдут на все, чтобы отбить ее. Вопрос в том, когда начнут действовать.

В далеком уже декабре 1979 года гвардии старший лейтенант Востротин был в числе тех, кто первым ступил на афганскую землю в составе девятой парашютно-десантной роты, водил ее в первые атаки. Вместе с ней прошел боевое крещение. В одном из боев был тяжело ранен, получил свой первый орден — Красного Знамени. После госпиталя, окончания с золотой медалью Военной академии имени М. В. Фрунзе были другие подразделения, другие части, но девятая рота для Валерия Востротина, как первая любовь, при каждом упоминании будоражила память о тех, кому уже никогда «не выйти из боя, не вернуться назад и гитар не настроить на лирический лад». Востротин пронзительно и остро представил, каково сейчас десантникам там, на «трехтысячнике», где неутихающий ветер беспощаден и жгуч, как ледяная вода. От него мало спасают даже теплые десантные куртки и валенки. К тому же десантники все время находились под обстрелом.

С самого утра на КП полка докладывали: «Космонавт» подвергается очередному ракетно-минометному обстрелу. «Космонавт» — позывной со смыслом командира взвода гвардии старшего лейтенанта Виктора Гагарина, подчиненные которого оседлали самую макушку вершины. После каждого такого сообщения Востротин вызывал огонь реактивной артиллерии на обнаруженные в скалах огневые точки душманов. — «Гранит», я — «Антей», минометный обстрел усиливается, — прямо на КП доложил командир девятой роты гвардии старший лейтенант Сергей Ткачев. — Есть потери: убит гвардии сержант Андрей Федотов. Разбита радиостанция корректировщика. Наблюдатели докладывают о непрерывном вертолетном гуле за отрогами хребта… «Неужели мятежники перебрасывают силы на пакистанских военных вертолетах? — тревожно пронеслось в сознании Востротина. — Если так, то скоро следует ожидать непрошеных гостей». Он глянул на часы — стрелки приближались к 17:00. Затем долгим взглядом обвел горизонт. По лицу пробежала тень: сверкающие пики Джадранского хребта тускнели на глазах, закрывались рваными клочьями густого тумана. «Еще полчаса, и наши вертолеты не взлетят — все рассчитали духи…»

Востротин вышел на связь с полковым резервом — командиром разведывательной роты гвардии старшим лейтенантом Александром Борисенко. Приказал снять с боевых машин все запасы, сухпайки. Загрузить боеприпасы и ждать его сигнала к выходу на высоту 3234. «Это будет самая реальная помощь, если ночью полезут душманы». Залп нескольких гранатометов — душманы пошли в атаку. Наверное, им казалось, что все живое уничтожено на небольшом пятачке вершины, — по ней было выпущено около 300 ракет и мин. Мятежники шли в полный рост. Затянутые в черные бронежилеты. В черных касках или чалмах, развевающихся на ветру. Дико орали «аллах акбар». В первую атаку душманы шли с южного направления — с тыла. Но здесь их встретили огнем пулеметчик гвардии младший сержант Вячеслав Александров, двадцатилетний комсомолец-сибиряк. Худощавый, небольшого роста. Даже побывавшие во многих переделках офицеры дивились его храбрости и дерзости. Словно слившись со своим пулеметом, он короткими прицельными очередями косил черные фигуры, заставил их откатиться назад. Атака захлебнулась. Но спустя считанные минуты из-за камней снова ударили душманские гранатометы — сигнал к очередной атаке. И опять их встретил в упор пулемет Александрова…

В полку сейчас осталось всего лишь девять человек из тех тридцати девяти, кому довелось принять неравный бой на высоте 3234. У каждого из десантников был свой рубеж, который они защищали до последнего дыхания. Шестеро геройски погибли на высоте. Еще девять получили ранения. Память о них, как и о всех тех, кто не вернулся домой из пламени Афганистана, жива в полку. Политработник кавалер ордена Красной Звезды гвардии подполковник Александр Греблюк рассказал мне о том, какая тщательная работа ведется по увековечению памяти погибших. В части активно действует патриотический клуб, членами которого собраны святые реликвии: пробитые осколками и пулями, обагренные кровью партийные и комсомольские билеты. Личные вещи солдат и офицеров, их письма домой. На каждого погибшего заведено своеобразное личное дело с описанием последнего боя. Есть в полку и подробные материалы о бое на высоте 3234. Карты, схемы, воспоминания всех, кто остался в живых. Среди этих трогательных человеческих документов хранится и политдонесение гвардии майора Николая Самусева.

Из политдонесения «Под прикрытием массированного огня гранатометов и пулеметов, несмотря ни на какие потери, мятежники шли на позиции в полный рост…

Шквальным пулеметным огнем встретил противника гвардии младший сержант Александров, решительные действия которого дали возможность его товарищам выйти из-под обстрела и занять более удобные позиции. Вячеслав приказал двум своим помощникам отойти (гвардии рядовым Аркадию Копырину и Сергею Объедкову. — Прим. автора) и вызвал огонь на себя. Стрелял до тех пор, пока его пулемет, пробитый пулями, не заклинило. Когда противник приблизился к нему на 10-15 метров, Александров бросил в наступающих пять гранат с криком: „За погибших и раненых друзей!“. Прикрывая отход товарищей, бесстрашный комсомолец погиб от разрыва гранаты. В его автомате остался магазин с последними пятью патронами…» Из воспоминания кавалера ордена Красного Знамени гвардии сержанта Сергея Борисова: «Когда пулемет умолк, я кричал, звал Славика — мы с ним дружили с учебного подразделения. Он молчал. Тогда под прикрытием огня товарищей я пополз к его позиции. Славик лежал лицом кверху, и последнее, наверное, что он видел, было чужое ночное небо в редких крупных звездах. Дрожащей рукой я закрыл глаза друга…

Три дня назад ему исполнилось 20 лет. В тот день нас здорово обстреливали мятежники „эрэсами“. Всем взводом поздравили его, на самодельном торте вывели сгущенкой цифру 20. Помню, кто-то сказал: „Славик, когда домой вернешься, не поверят, когда будешь рассказывать, что день 20-летия встретил под разрывами снарядов. Все солдаты и офицеры любили его за отзывчивость и смелость. До конца своей жизни я буду помнить и гордиться его дружбой в Афганистане. А когда вернусь домой, приеду в село Изобильное Оренбургской области. Там живут его родители — мать и отец. Я расскажу, как бесстрашно сражался и погиб их сын“.

С первого массированного обстрела высоты 3234 к ней было приковано внимание всех, включая командующего ОКСВ генерал-лейтенанта Б. Громова. Востротин систематически докладывал ему о складывающейся обстановке на высоте. Контуженный от разрыва снаряда, оставался на КП батальона гвардии капитан Игорь Пешерских, заменивший раненного накануне комбата. Командир роты гвардии старший лейтенант Ткачев в самый разгар боя перенес свой КП на вершину высоты, где таяли силы взвода Гагарина…

Обкуренные головорезы все лезли и лезли на высоту. В отражении душманских атак большую роль сыграла артиллерия. Корректировщик на высоте гвардии старший лейтенант Иван Бабенко в критические моменты вызывал огонь орудий вплотную к позициям десантников, куда просачивались мятежники. И артиллерийские залпы точно накрывали цели, словно мечом, отсекали душманов. Из политдонесения „В 23:10 началась пятая, одна из самых ожесточенных атак на высоту. Используя мертвые пространства, деревья, под плотным огнем душманы подошли к склонам высоты с трех направлений. В том числе — со стороны установленного минного поля. Проходы в нем проделывали передовые отряды смертников. По их мертвым телам мятежникам удалось приблизиться на расстояние 50 метров, а на отдельных участках — на бросок гранаты. Шквальным огнем встретили врага на этом направлении гвардии рядовые А. Мельников, И. Тихоненко, Н. Мурадов во главе с гвардии старшим сержантом А. Кузнецовым и В. Веригиным. Раненные осколками гранат, гвардии сержант С. Борисов и гвардии рядовой П. Трутнев не оставили боевых позиций. Особую доблесть и отвагу проявил в этом бою пулеметчик гвардии рядовой Мельников, прикрывший фланг высоты с западного направления. Бесстрашный комсомолец, в руках которого находился пулемет однополчанина Героя Советского Союза Игоря Чмурова, погиб, но мятежников к позициям не подпустил. („Красная звезда“ от 16 августа с. г. в очерке „Высота“ рассказала о подвиге комсомольца Мельникова“. — Прим. автора).

Когда атака была отбита, на высоте 3234 состоялось короткое комсомольское собрание, десантники дали клятву погибшим и раненым товарищам: „Высоты не сдадим, будем сражаться до последнего патрона“. Через несколько дней после боя я встретился с Востротиным в полковом блиндаже. Напротив него сидел десантник. — Вот, самовольно оставил полковой медпункт, — показал на солдата Валерий Александрович. — Настаивает, чтобы его снова отправили в девятую роту, на высоту 3234. О том, что его там ранили осколком гранаты, „не помнит“. „Беглецом“ оказался гвардии рядовой Павел Трутнев. Родом из Кемерова. По его изможденному лицу, покрасневшим, воспаленным глазам чувствовалось, что он еще не вышел из этого страшного боя. Но когда сообщили, что только что скончался от ран гвардии рядовой Цветков, не сдержался — на глаза навернулись слезы… Среди собранных комсомольскими активистами полка документов я нашел последнюю фотографию Цветкова. Обмотанный пулеметной лентой, он сидит среди товарищей. Здесь же снимок отца с проникновенными словами, обращенными к Андрею „Дорогой сыночек. В день моего 55-летия постарайся, родной, чтобы состоялась наша счастливая встреча“. Не суждено Николаю Александровичу обнять своего сына. Цветков был ранен в последней, тринадцатой по счету и самой отчаянной атаке мятежников. Это был страшный приступ фанатиков и уголовников, приговоренных исламским судом к смертной казни. Только кровью „неверных“ и взятием высоты они могли смыть свою вину. — Под конец той страшной последней атаки у многих осталось лишь по магазину к автомату, по последней гранате, — говорил мне гвардии старший лейтенант Ткачев.

— Что скрывать, мы мысленно уже прощались друг с другом. Я готовился вызвать огонь полковой артиллерии по высоте, когда внезапно к нам пробились разведчики под командованием гвардии старшего лейтенанта Леонида Смирнова. И тогда уже в атаку пошли мы. Запомнились слова гвардии старшего сержанта Владимира Веригина. Срок службы у него закончился, и он скоро возвратится на Родину, в родной Хабаровск, продолжит учебу в вузе. — Кого мы в жизни помним — говорил Володя. — Мать и отца, Любимого учителя, друга, любимого писателя, Любимую. На всю жизнь в моей памяти — имена тридцати восьми моих братьев. Высота 3234. Пусть армейский комсомол, вся страна узнают имена защитников высоты 3234.

Никто из 39 бойцов, представлявших девять национальностей нашей Родины, не дрогнул, не покинул поля боя. Высоту защищали: офицеры — Виктор Гагарин, Иван Бабенко, Виталий Матрук, Сергей Рожков, Сергей Ткачев, прапорщик Василии Козлов, сержанты и рядовые — Вячеслав Александров, Сергей Бобко, Сергей Борисов, Владимир Борисов, Владимир Веригин, Андреи Демин, Рустам Каримов, Аркадии Копырин, Владимир Криштопенко, Анатолий Кузнецов, Андрей Кузнецов, Сергей Коровин, Сергеи Лащ, Андреи Мельников, Зураб Ментешашвили, Нурматджон Мурадов, Андреи Медведев, Николай Огнев, Сергеи Объедков, Виктор Передельскии, Сергей Пужаев, Юрий Саламаха, Юрии Сафронов, Николай Сухогузов, Игорь Тихоненко, Павел Трутнев, Владимир Щиголев, Андрей Федотов, Олег Федоронко, Николаи Фадин, Андрей Цветков и Евгений Яцук. Все десантники за этой бой награждены орденами Красного Знамени и Красной Звезды, а комсомольцы Александров и Мельников посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.

Подполковник А. Олийник. „Красная звезда“ от 29 октября 1988 г